BAD SECTOR

15 ноября 2002 года в рамках международного фестиваля электронной музыки Landschaft-2, организованного Творческим Объединением FULLDOZER при поддержке Cold Lands и Waystyx, в Red Club'е выступили культовые персоны европейской музыкальной культуры - Массимо Магрини (итальянский проект BAD SECTOR) и немецкий дуэт TROUM. Многочисленная питерская публика смогла по достоинству оценить потрясающее аудио-визуальное шоу BAD SECTOR с массой звуковых спецэффектов, извлекаемых из уникальных генераторов, секвенсоров, аналоговых систем и fx-адапторов. В нем случайным образом переплелись научный эксперимент и языческий ритуал, ноосферное сознание и поп-музыка, вероятностное и прагматическое. О музыкальных идеях BAD SECTOR с Массимо Магрини беседовал Дмитрий Филиппов.

БУЛЬDOZER: В чем главное отличие между тем, что вы исполняете на концертах и вашими записями?

МАССИМО МАГРИНИ: Я не хочу выглядеть скучным на концертах и стараюсь делать выступления интересными для публики. Записываюсь я по-разному. Вообще, я много чего записал и издал. Мне не нравится замыкаться в рамках одного стиля. Есть, например, так называемые экспериментальные альбомы вроде "Plasma", над которым я очень долго работал в студии. А вообще-то я делаю поп-музыку.

Б: Да ну?

ММ: Да. Поп-музыку.

Б: Так значит BAD SECTOR - это поп-музыка? Звучит странно...

ММ: Настоящая экспериментальная музыка делается без оглядки на аудиторию. То, что я покажу этим вечером - это поп-музыка. А вот диск, который вы мне подарили - это экспериментальная музыка. Когда я затеваю что-то экспериментальное, я все же думаю о слушателе. А это и есть поп-музыкальный принцип.

Б: Правда, что иногда на концертах вы используете очень дорогое оборудование?

ММ: Однажды я использовал очень мощный цифровой процессор. Я тогда очень тесно сотрудничал с итальянским центром компьютерных технологий, который занимается разработкой программного обеспечения и специальных устройств. Иногда я использую эти разработки для моих собственных проектов. Это оборудование такое дорогое, потому что ничего подобного не продается в магазинах, и эти устройства очень сложно где-либо достать. Самый крупный концерт, на котором я все это использовал, был в Берлине.

Б: Так значит, вы еще наукой занимаетесь?

ММ: Да. Несколько лет я сотрудничал с центром компьютерных технологий, который занимается разнообразнейшими исследованиями, в том числе и музыкой - это, наверное, самое бесполезное из того, чем они занимаются. Сейчас я начинаю работать с очень интересным материалом. В одной из лабораторий в рамках большого европейского проекта исследуют гравитационные волны. Они записали очень много всяких звуков, которые вполне можно использовать в экспериментальной музыке.

Б: В чем разница между концертами в России и Европе?

ММ: В России большинство слушателей девственны в отношении такой музыки. Они не будут махать руками и говорить - ну, все понятно, это похоже вот на это... Здесь они просто стоят и слушают. Мне это нравится.

Б: В Италии такую музыку, наверное, понимают лучше?

ММ: Нет. В Италии большая аудитория у готов, а у электронщиков аудитории нет. Поэтому BAD SECTOR чаще выступает за пределами Италии.

Б: Вам что-нибудь нравится из современной электронной музыки?

ММ: Вообще-то мне по душе музыка 1940-50 гг. Мне нравятся Эд Гарварес и Пьер Анри. У Гарвареса очень сильное чувство композиции, а у Анри хорошо получается продуцировать определенное звучание. В Италии был очень хороший музыкант Луиджи Ноно. Также мне нравятся русские композиторы, например, Эдуард Артемьев и его саундтрек к "Солярису". Я люблю старую электронную музыку, потому что меня привлекает ощущение первопроходцев, которое сейчас уже потеряно. Сейчас любой может у себя дома работать со звуками, так что это уже не открытие.

Б: Многие считают, что это тупик, конец для культуры, когда музыкант использует в своем творчестве кем-то созданные программы.

ММ: Вряд ли это так. Да, любой может экспериментировать со звуками на компьютере. Однако есть разница между микшированием отдельных звуков и созданием чего-то стоящего. Любой может нажимать на клавиши фортепиано, но это не значит, что он умеет играть на фортепиано. Также было и в прошлом. Я не думаю, что произойдут какие-то серьезные изменения. Просто скоро мы перестанем употреблять слова типа "экспериментальный", "электронный", а будем говорить просто "музыка".

Б: Использование во время ваших перформансов сложных контроллеров, которые реагируют на движения рук - это не возврат к традиционной инструментальной музыке?

ММ: В общем да, это так. Было бы слишком просто - сидеть перед компьютером и двигать какие-то рычажки, люди ведь хотят что-то видеть на концерте. И это здорово, если есть чувство, как будто ты играешь живую музыку. Это футуристично и забавно.

Б: Каковы корни вашей музыки?

ММ: В Европе существует богатая традиция электронной и экспериментальной музыки. В Европу я включаю и Россию - довольно странно, что вы, русские, разделяете Европу и Россию. Многое в моей музыке связано с творчеством итальянских композиторов. Это происходит само собой, т.к. эта музыка всегда в моей памяти с самого детства. Я не хочу подражать мелодичным Аль Бано и Ромине Пауэр, просто на меня влияет эта музыкальная традиция.

Б: Получается, что у вас довольно-таки широкие предпочтения в музыке.

ММ: Да, все от экспериментальной музыки до попсы. Думаю, стоящие вещи можно найти в любой области. Где бы я ни был, я беру с собой диск с музыкой, которую можно слушать в такси. Слушая поп, вы сможете лучше понять некоторые аспекты культуры. Даже в самой простенькой музычке можно найти какие-то интересные элементы, которые могут обогатить ваш вкус. Вы не должны a priori отвергать любой сорт поп-музыки. Довольно сложно сказать, что является для меня любимой музыкой, это зависит от периода жизни. В детстве я очень любил TANGERINE DREAM и KRAFTWERK. Потом я слушал новую волну. Сейчас есть несколько неплохих электронных композиторов в Италии.