MOUSE ON MARS

MOUSE ON MARS - ярчайший полистилистический пример современной поп-музыки, "передний край" шоу-бизнеса и наследники классического немецкого авангарда, пограничное состояние между мэйнстримом и контр-культурой. Несмотря на всемирную известность, множество премий ведущих музыкальных СМИ и народную популярность, MOUSE ON MARS по-прежнему маргинальны и трудноповторимы.

Идея MOUSE ON MARS возникла в самом начале 90-х в "воспаленном мозгу" Яна Вернера (Jan Werner) под влиянием творчества Харальда "Зак" Циглера (Haraald "Sack" Ziegler), Франка Доммерта (Frank Dommert) и десятилетних традиций кельнской экспериментальной музыки. Идее удалось реализоваться в 1993 году, когда Ян познакомился с Анди Тома (Andi Toma). Анди ранее играл в фанк-группе. Именно он привнес в MOUSE ON MARS элемент ритм'н'грува. Ян Вернер же всегда был генератором необычного и странного саунда замкнутых электрических цепей, электрогармоник и аналоговых синтезаторов. Дуэт поставил своей целью своеобразную ретроспективу всех популярных музыкальных стилей последнего времени, приведенных к общему знаменателю посредством всепоглащающего бита бас-барабана. Подобный полистилизм начиная с самого первого сингла "Frosch" (1994, Too Pure) стал визитной карточкой MOUSE ON MARS и постоянно ставил в тупик разного рода музыкальных критиков, которые были не в состоянии определить стиль группы. С одной стороны - dub, ambient и танцевальная музыка, с другой - саунд, построенный по принципу свободной джазовой импровизации.

За почти 10 лет существования MOUSE ON MARS записали и издали пять номерных альбомов, два из которых - "Iaora Tahiti" (1995, Too Pure) и "Niun Niggung" (1999, Rough Trade/Our Choice) - были очень высоко отмечены английскими СМИ, совместно с Франком Доммертом открыли собственный звукозаписывающий лейбл Sonig и объехали с концертами почти весь мир от Калифорнии до Турции и от Ирландии до Японии. В октябре 2001 г. состоялось знаменательное событие - MOUSE ON MARS впервые выступили в России - в московском клубе "Б2".

Мы встретились с Яном Вернером и Анди Тома на следующий день там же в клубе "Б2". Вопросы задавал Илья Козырев, а переводчиком любезно согласился быть Дмитрий Васильев. К сожалению, из-за ограниченности времени, мы не смогли взять у группы полноценное интервью. Поэтому позже оно существенно было дополнено телефонным разговором с Яном Вернером. На сей раз вопросы хором задавала вся редакция журнала БУЛЬDOZER, а переводил Максим Костюнин. Вот что из всего этого получилось.

БУЛЬDOZER: Ваше вчерашнее выступление - это поддержка последнего альбома "Idiology"?

ЯН ВЕРНЕР: Поддержка всех альбомов!

Б: Но ведь ничего не было с альбома "Niun Niggung"?

ЯВ: Да, действительно так. Мы как-то позабыли про "Niun Niggung". Дело в том, что мы не очень задумываемся о структуре концерта, мы просто играем фрагменты, что-то оттуда, что-то отсюда...

Б: Импровизируете?

ЯВ: Да. Играем как играется.

Б: В чем же все-таки заключена Идиология?

ЯВ: Идиология - cобственно, это микс. Гремучая смесь из Idiom, Idiot и Ideology. Идеология идиомы - это единичное, самостоятельное, некомбинируемое. Это очень парадоксально.

Б: Можно сказать, что с одной стороны это "Идиот", с другой - "Идеология"?

ЯВ: Да, можно сказать, это попытка наблюдения за несоединимым. Идиот - не адепт, не тот, кто интегрирован в общество. Собственно, это попытка анархистской концепции.

Б: Хотим процитировать мнение одного очень известного русского критика о вашем новом альбоме. Его зовут Артемий Троицкий, и вот что он говорит: "Куражный и, типа, издевательский новый дисок". Вам часто приходится слышать такое?

ЯВ: Я думаю, что он абсолютно прав. Я думаю, что это мнение очень умного человека.

Б: Странно, что вы согласны с этим мнением, ведь это очень поверхностный подход к творчеству.

АНДИ ТОМА: Да, но ведь это всего лишь два слова, в которые очень трудно вложить интерпретацию любого творчества, в том числе и нашего. Но мы очень внимательно прислушиваемся ко всем мнениям о нашей музыке, и мы обязательно включим эти два эпитета в историю МOUSE ON МARS, потому что наша музыка очень объемна, и она действительно иногда бывает и куражной, и издевательской.

ЯВ: То же самое, что он пытается выразить словами, мы выражаем музыкой. Эти два слова описывают ее в целом, но если попросить его объяснить, что он имеет в виду, то получится как раз то, что делает МOМ. Вот наш ответ.

Б: Что особенно важно, в вашей музыке нет поверхностности коммерческого подхода, но в то же время она не является сложной для восприятия, как большинство авангардной музыки.

ЯВ: Да, в этом весь смысл!

Б: Это уникальный баланс между андеграундным искусством и мэйнстримом. В результате это все-таки искусство, но доступное самой широкой аудитории, понятное любому...

ЯВ: Нет. Вот он (А.К.Троицкий), он его не понял... Я думаю, что как раз именно понятной всем музыки итак уже слишком много.

Б: Но вы согласны, что вашу музыку воспринимает очень широкая аудитория, в отличие от большинства продукции, скажем, лейбла Sonig?

ЯВ: Но это не намеренно, не ради противостояния чему-либо. Меня вообще это не волнует.

Б: А как вы думаете, почему так?

ЯВ: Мы не хотим быть настолько исключительными, чтобы принадлежать к какому-то одному контексту.

АТ: Мэйнстрим может быть очень интересным, а андеграунд - скучным. Мы стараемся включать в нашу музыку элементы мэйнстрима и андеграунда в той мере, в которой нам этого хочется.

ЯВ: Я вообще считаю, что понятий мэйнстрима и андеграунда не существует. Это политические термины, которые придуманы для того, чтобы поместить людей в некие категории. Многие люди из андеграунда добиваются большого успеха, очень много работают для достижения своих целей. И если критерием для принадлежности к андеграунду считается малое количество проданных пластинок, то многие группы с крупных лейблов тоже относятся к андеграунду, потому что их альбомы очень плохо продаются, и они распадаются после выпуска одного-двух альбомов.

Б: Ваши видео "Distroia", "Disk Dusk" и другие, а также каверы ваших релизов в большинстве своем непостижимы и тяжелы для понимания, также, как и ваше музыкальное творчество. Это работы людей, сотрудничающих с вами, или это ваше собственное творчество?

ЯВ: Это все взаимосвязано. Люди, с которыми мы работаем, это люди, с которыми мы также обмениваемся размышлениями. Они разделяют наши идеи. Графикой и ее технической частью мы, конечно, не занимаемся, потому что у нас для этого нет ни времени, ни предрасположенности. Нас одних недостаточно для реализации всех наших замыслов. Люди, с которыми мы работаем, хорошие профессионалы и наши близкие друзья.

Б: Можно сказать, что эти люди - тоже MOUSE ON MARS?

ЯВ: Да. Но я бы сказал так. Ответственны за МОМ я и Анди. Все остальное, что к этому относится - это люди, которые вместе с нами разделяют наши идеи и продвигают их в жизнь. Это очень много людей. Это и барабанщик Додо Нкиши (Dodo Nkishi), и график - Frieda Luzcak, и видео-художник - Rosa Barba, и Peter Strahlung, который ведет менеджмент. Это большая группа людей. Это...

Б: Индустрия?

ЯВ: Да, или семейное предприятие. Наша маленькая мафия.

Б: Какой аппарат вы использовали на концерте в Москве?

ЯВ: Мы использовали сэмплеры - Yomox 909, Korg electribe, Diverse samplers, компьютер Macintosh g3, синтезаторы Roland 303, 606, различные эффекты и фильтры.

Б: Большая часть эффектов управлялась вами в реальном времени?

ЯВ: Да. Эффекты и электрогармоники, частично модифицированные и самодельные. Затем еще один драм-компьютер...

Б: Лаптоп - это один из основных ваших инструментов?

ЯВ: Сложно сказать. По крайней мере, он есть у нас обоих. В студии несравнимо больше. В студии... О, боже. Должен ли я посчитать, что у нас в студии? Три макинтоша, один PC...

Б: Три макинтоша? Не плохо!

ЯВ: Два сэмплера системы EMU и один, нет, два Akai. Всего 4 сэмплера. Синтезатор Roland, пианино. Гитары Fender... Ну, я уже говорил, синтезаторы и много чего еще. Неизмеримо больше чем на концерте...

Б: А програмное обеспечение?

ЯВ: Тут все довольно стандартно - logic audio, native instruments, reaktor&absynth, several vst plug ins... Ну, и так далее...

Б: Спасибо, это будет интересно тем музыкантам, которые интересуются вашим творчеством.

ЯВ: И много таких в России?

Б: Думаю, да. Но вернемся к вашему концерту в Москве. Нам показалось, что звук был черезчур низкочастотным. Из-за этого ваша музыка казалась несколько плоской. С другой стороны альбом "Niun Niggung", например, содержит массу ценнейших звуковых находок. А на концерте была банальная "ум-ца, ум-ца". Что ты по этому поводу думаешь?

ЯВ: Боюсь, я не совсем правильно понял. Я понял так, что... Ну, да, существует разница между пластинкой и живым концертом. Пластинка просто сложнее и может восприниматься на многих уровнях. Тот, кто ее много раз слушает, даже после многих раз, через годы может найти в ней что-то новое. А концерт происходит здесь и сейчас и больше никогда. Концерт более физичен, он происходит с большим количеством ошибок. Звук грубее. Постоянно что-то изменяется. Да и музыка на концерте звучит громче. Концерт - это для большой группы людей, в то время как пластинка - для одного. И это большая разница, слушаешь ли ты музыку вместе с несколькими сотнями человек, или дома в наушниках. И на концерте происходит много событий, возникает много ситуаций, с которыми мы пытаемся работать, также, как работаем с разными ситуациями в студии. Абсолютно разные предпосылки и абсолютно разные результаты.

Б: Существуют у MOM варианты камерных концертов, для маленьких групп?

ЯВ: Ммм... Нет... Для нас самих, что ли?

Б: Не совсем, просто для малого количества людей или вы играете исключительно для большой аудитории?

ЯВ: Да. Для того, чтобы окупились все переезды и работа. Мы большое внимание уделяем организационным моментам, для нас важно, чтобы пришло много людей.

Б: С кем вы играете в Германии? В каких клубах?

ЯВ: Мы играем в совершенно разных клубах. В рок-клубах, а также в таких, которые предназначены скорее для танцев. Мы играем в концертных залах и на фестивалях. На open air. На самых различных open air. Ну, мы уже много чего попробовали. И все время возникает что-то новое. Так, в эти выходные мы играем на джаз-фестивале. Мы охотно играем в разных контекстах. Везде, где только можно.

Б: Это сольные концерты?

ЯВ: Если мы едем в тур, то это сольные концерты. Как правило, играем мы и, возможно, разогревающая группа. Это либо друзья, либо группа, которая нам нравится. Если фестиваль, то, конечно, мы играем со всеми остальными.

Б: С какими конкретно музыкантами и группами вы выступаете?

ЯВ: Мы играем с VERT, SCHLAMMPEITZIGER, HOLOSUD, SCRATCH PET LAND, F.X.RANDOMIZ, OVAL. Это старые друзья. В общем, с людьми, которые сотрудничают с Sonig, или с нашими старыми друзьями.

Б: Кстати, о друзьях... Ян, а кем для тебя является Маркус Попп?

ЯВ: Это мой очень хороший друг, которого я нередко вижу, хотя он сам очень занят и живет в Берлине. Также это коллега или партнер, с которым я делаю музыку и обмениваюсь мыслями, с которым я беседую и пытаюсь представить что еще может быть исследовано. Продукт нашей дружбы - проект MICROSTORIA.

Б: Идеи музыки, условно определяемой, как сlicks and сuts, microwave, glitch и прочее, уже не совсем свежи. Как ты думаешь, что дальше?

ЯВ: Мне все равно. Я мыслю не в таких категориях. Музыка, которую я делаю, не ориентируется на подобные клише или предпосылки. Да это вообще понятия, с моей точки зрения, от журналистов, от сцен, которые видят музыку персонально, связывают ее постоянно с определенным временем. А я смотрю на музыку, как на нечто безвременное. Существуют современные элементы, или элементы, указывающие на определенное время, но в целом я воспринимаю музыку как свободную от тенденций и актуальных тем. Эти понятия мне сложно использовать... В общем, их тяжело применять, когда я создаю музыку. И все время есть что-то новое, изменяются музыкальные технологии, посредством которых создается звук, с тем, чтобы предоставить новые возможности - для точности, детальной проработки, для изяществ. И мы охотно используем эти достижения. Но наша музыка не ориентируется ни на хит-парады, ни на предшественников из тональной эпохи. Собственно говоря, мне все равно. У меня также проблемы с этими понятиями еще и потому, что часто бывает так, что музыка появляется раньше понятия. Это интересно, когда через несколько месяцев кто-нибудь говорит, что это был за музыкальных стиль. На самом деле, это ничего не меняет и нисколько не помогает тебе лучше понять музыку. Поэтому я избегаю подобных предписаний.

Б: Но возможно существуют какие-то музыкальные тенденции, которые для тебя сейчас актуальны?

ЯВ: Для меня всегда актуальна только анархия. Все время раздвигать, взламывать границы, ставить под вопрос традиции. Все время - постановка вопросов. Наблюдать за вещами, которые меня окружают. Все время испытывать сложности, не спокойствие. Это всегда процесс. Он важнее, чем так называемый результат. Результат всегда относителен.

Б: Ваша музыка интересна тем, что она как бы не имеет корней, но в то же время включает в себя массу разных стилей. Поэтому ваш стиль не поддается определению. Как вы относитесь к концепции полистилистики, или тотальному смешению стилей? Имеет ли такая музыка будущее?

ЯВ: Конечно! Я думаю, что наши работы неразрывно связаны с тем, что происходит вокруг. Нет смысла растаскивать ее на отдельные куски, это будет уже не музыка, а неизвестно что. Мы делаем это не умышленно, смесь стилей не является нашей концепцией в музыке.

Б: Каковы источники вдохновения?

ЯВ: Я думаю, что мои представления о музыке не имеют прямого отношения к самой музыке. Можно думать о массе вещей и выражать свое отношение к ним при помощи музыки, и это трансформируется во что-то иное. В творчестве, в концепциях, в перспективах.

Б: То есть твой источник вдохновения за пределами музыки?

ЯВ: Вдохновение - это то, что я могу постигнуть в этом мире... Это воспоминания о людях, это свет. Искусство, политика. Все, что я воспринимаю как события. Все... Все... Когда я слышу действительно красивую музыку, я не могу ее копировать. Я должен делать что-то свое... Но моя музыка не существует без того, что вокруг меня. Я просто воспроизвожу все заново. Все переплетается друг с другом. Для меня существует только "БОДРСТВОВАНИЕ" - жить, все воспринимать, усваивать, перерабатывать, пытаться понять, или "СПАТЬ".

Б: Ха, можешь еще раз повторить? Это интересно.

ЯВ: Для меня существует только две ситуации. Первая - это "БОДРСТВОВАТЬ", то есть активно или... ммм... наступательно пытаться все понять, принять, обработать для себя, воспринять, все проверить, исследовать или...

Б: СПАТЬ!

ЯВ: Правильно, СПАТЬ.